ВВЕДЕНИЕ
Одной из целей уголовного судопроизводства является установление истины по рассматриваемому делу. Однако попытка достижения указанной цели в условиях жесткого установления законом формализованных процедур собирания, проверки и оценки доказательств приводит к значительным временным затратам в ходе уголовного судопроизводства, отдалению вынесения приговора от момента совершения преступления, что негативно воспринимается гражданами и приводит к падению авторитета государства [1, с. 186].
В отличие от доказательств, которыми признаются любые сведения, на основе которых устанавливаются конкретные факты и обстоятельства, имеющие значение для правильного расследования и рассмотрения уголовного дела, а также источники этих сведений [2], формальные средства доказывания являются средствами процессуальной оптимизации уголовного судопроизводства, позволяющими сократить его время, а также экономить силы и средства органов уголовной юстиции.
Значение формальных средств доказывания в настоящее время весьма велико. Некоторые из них широко известны и нашли отражение как в законодательстве России, так и в законодательстве других стран (например, презумпция невиновности или преюдиция). Другие же формальные средства доказывания хотя и не имеют такой известности, но, будучи закрепленными в нормах права, оказывают существенное влияние на процесс доказывания. Они устанавливают обстоятельства, которые заведомо невозможно опровергнуть никакими доказательствами по делу (например, в примечании 2 к ст. 145.1 Уголовного кодекса Российской Федерации (далее – УК РФ) закреплена фикция раскаяния виновного в невыплате заработной платы, если он в течение двух месяцев после возбуждения уголовного дела выплатил заработную плату и проценты) [3].
ПРОБЛЕМЫ ТЕОРИИ ДОКАЗАТЕЛЬСТВ И ДОКАЗЫВАНИЯ
Подробно следует остановиться на формальных средствах доказывания, использование которых зачастую приводит к проблематичности установления истины по делу, а иногда и препятствует достижению этой главной цели уголовного судопроизводства.
1. Фикции. Юридические фикции являются порождением римского права (fictio legis). В отличие от презумпций, с помощью которых факт, возможность существования которого определяется с высокой степенью вероятности, юридически принимается за истинный до момента его опровержения, фикции являются юридическим приемом, обеспечивающим признание истинным заведомо несуществующего в реальности факта либо подмену существующего факта несуществующим. При этом возможность опровержения несуществующего факта, утвержденного юридической фикцией, не допускается. Целью использования юридических фикций является облегчение правоприменения в условиях, когда необходимо распространить действие нормы права на правоотношения, не подпадающие под ее действие в силу реально существующих обстоятельств.
Юридической фикцией, например, является уголовно-правовая норма, установленная ч. 2 ст. 75 и примечанием к ст. 275 УК РФ, об освобождении от уголовной ответственности в связи с деятельным раскаянием «лица, совершившего преступления, предусмотренные статьями 275, 276 и 278 УК РФ, если это лицо добровольным и своевременным сообщением органам власти или иным образом способствовало предотвращению дальнейшего ущерба интересам Российской Федерации и если в его действиях не содержится иного состава преступления» [3]. из смысла указанных норм следует, что сообщение иностранным гражданином, сотрудничающим с иностранной спецслужбой, правоохранительным органам Российской Федерации о совершении им шпионажа, если это сообщение было добровольным и своевременным, уголовный закон признает достаточным для освобождения этого лица от уголовной ответственности в связи с деятельным раскаянием. Однако в соответствии с ч. 1 ст. 75 УК РФ указанных действий данного лица, совершившего преступление, явно недостаточно для признания его реально раскаявшимся и переставшим быть общественно опасным. Наиболее вероятным мотивом сообщения иностранным гражданином, сотрудничающим со спецслужбами своего государства, о своей преступной деятельности будет являться страх привлечения к уголовной ответственности в случае разоблачения, а не раскаяние.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Особенно внимательно следует оценивать признание вины подсудимым, так как оно имеет особенное доказательственное значение. Нужно учитывать, когда, при каких обстоятельствах, где было сделано признание. Следует особенно внимательно отнестись к ситуациям, когда подсудимый давал показания относительно конкретных фактов, относящихся к событию преступления. Иногда эти показания содержат сведения, которые с достаточной достоверностью указывают на правдивость признания. Однако нельзя переоценивать значение данного доказательства.
В случаях, когда от ранее данных показаний отказываются свидетели, проверить достоверность данных ранее показаний сложно. И здесь существует проблема безнаказанного изменения свидетелями своих показаний. Так, в ходе расследования свидетели показывают совершенно определенные факты, а впоследствии в ходе судебного разбирательства, когда в показаниях выявляются противоречия, отказываются от них по мотивам неясности вопросов или плохой памяти. При этом применить к свидетелю ст. 307 УК РФ об ответственности за заведомо ложные показания не получится, поскольку заведомость действий в таких случаях практически недоказуема.
Таким образом, сегодня не сложилось единого научного подхода к оценке доказательств в уголовном процессе. Тем не менее, законодатель в УПК РФ дал довольно полное и непротиворечивое определение доказательств, а также указал правила их оценки.
Оценка доказательств осуществляется по внутреннему убеждению суда. Это означает, что суд не руководствуется оценкой доказательств, данной иными лицами, а оценивает каждое доказательство на предмет относимости, достоверности, допустимости, а всю совокупность доказательств – на предмет достаточности для разрешения дела, и при этом руководствуется нормами закона и собственным убеждением о справедливости. Принцип свободы оценки доказательств, таким образом, помогает преодолеть ряд проблем оценки доказательств.